— Отар Давидович, — сказал я, — не забудьте, что мы должны предупредить местное руководство о сроках. Ведь предстоит принятие мер. Некоторые уже интересуются…

— Вы совершенно правы, Юрий Сидорович, — сказал Котрикадзе вежливо. — Мы это непременно сделаем.

ВЛАДИМИР КИМОВИЧ ЛИ

В час ночи заглянул присланный комендантом техник Фен Ла. Хотел узнать, что за помощь нам нужна, и остался до утра. Фен Ла оказался горцем, из племени фенов, которое живет по берегам озера Линили, ловит рыбу, разводит чай на склонах холмов и не подчиняется князьям. Но главное в нем то, что он псих по части техники. При виде наших приборов в глазах у него возник хищный блеск, и Отар сказал мне: «Это наш человек». Бывает же у человека призвание, как у скрипача. А ведь этот Фен до десяти лет не видел ни одной машины сложнее велосипеда. Зато когда попал в город, начал мучиться неутолимой страстью к винтам, гайкам и триодам. Вспольный, когда сунулся к нам на рассвете, решил, что это мы с Отаром такие сознательные, ночей не спим. Не станешь же объяснять нашему Пиквику, что в этой компании самый сознательный — это взъерошенный и недокормленный представитель развивающихся стран, а вовсе не посланцы страны победившего социализма. Пиквик в такую крамолу не поверит. А нам неловко было идти спать, когда техник Фен Ла золотыми руками спасает свою страну от стихийных бедствий. К счастью, мы выспались днем.

В процессе ночных ремонтных работ Фен Ла осознал, зачем мы сюда приехали, и обещал поговорить в механических мастерских, чтобы нужные нам работы они сделали в тот же день. У них там сейчас брожение. Не знаю, к чему приведет переворот.

С ночи в наш дружный коллектив влился коренастый сержант Лаво с автоматом, с которым он не расстается, как Вспольный с очками. Всю ночь он таскал нам бутерброды и термосы с кофе, а в свободное время похрапывал на диване.

К утру мы завершили кое-какой ремонт, отвезли остальное в механические мастерские, уверенные, что Фен Ла нас не подведет, и поехали искать точки для датчиков.

Ехали в «джипе» Сержант Лаво держал на коленях автомат и термос, Отар — карту, выданную ему предупредительным капитаном Боро, Вспольный — блокнот, а я — сумку Отара. Все при деле.

«Джип» не спеша катил через город, и я наконец мог разглядеть, куда мы попали. Я испытал искреннюю радость, увидев магазинчик с сувенирами. После гибели в самолете делийских слоников я чувствовал себя обездоленным. Здесь прохладно, и растительность странно смешивается в садах и между домами — и сосны, и пальмы, и лианы, и бамбуки. Представьте себе сосну, опутанную лианами с руку толщиной. При этом на лиане сидит мартышка, а под сосной дремлет мохнатая дворняга. Город Танги показался мне декоративным и несколько ненастоящим.

Специальность у меня довольно печальная. Редко удается побывать в мирно живущем городе. Чаще всего приезжаешь в места, уже пораженные землетрясением, — подавленные бедой, разоренные и печальные. Мы, сейсмологи, ближе всего к патологоанатомам — имеем дело с неблагоприятным исходом болезни. Нам бы сложиться на памятник Отару при жизни. Хватит анатомии, да здравствует лечение!

Мы подъехали к роскошной вилле, построенной, видно, еще в английские времена. Перед виллой стояло два или три армейских «джипа». Над домом развевался лигонский флаг — синий с красной косой полосой и белой звездой на полосе. Мы притормозили, и шофер пошел к начальству получать талоны на бензин, чтобы заправиться по дороге. Пока мы его ждали, я подумал, чему же это я обрадовался? Да, теперь мы будем приезжать в живые города, но ведь в них, как в больном теле, невидимый и неумолимый, таится враг. И он убьет их. И этот дом, который простоял сто лет, рухнет, подняв к небу тучу пыли, пальмы покосятся, через ровный газон пробежит рваная трещина… Мы сделали шаг вперед: учимся предсказывать болезнь, даже можем вовремя вывезти из города людей, кровати и стулья. Но долго еще не научимся предотвращать землетрясения. А хорошо бы. Завтра намечается землетрясение в районе Вальпараисо. Я нажимаю кнопку и говорю: «Снять напряжение в районе Вальпараисо на глубине восемьдесят километров…» И Вальпараисо спит спокойно.

— Пессимистические мысли? — спросил Отар.

— Отражаются на челе?

— Еще как отражаются! Когда ты научишься скрывать свои эмоции от человечества?

— Никогда, — сказал я. — Нет нужды.

Из дома вышел майор Тильви. Рука у него была на перевязи, но в остальном он выглядел молодцом. Я обрадовался, увидев его. Он — приличный парень. За Тильви выбежал капитан Боро. Отар распахнул дверцу «джипа» и спрыгнул на землю. Мы со Вспольным последовали за ним, обменялись приветствиями. Переживания сближают.

— Начинаете работать? Как с ремонтом?

— Все в порядке, — ответил Отар. — Кое-что мы сделали. Остальное отвезли в мастерские. Спасибо капитану Боро за помощь.

— Кстати, — сказал Тильви. — Я полагаю, что пока не стоит широко объявлять, что будет землетрясение. Понимаете, в городе разные люди, кое-кто ударится в панику, кое-кто воспользуется этими слухами во вред ревкомитету…

Отар не ответил. Видно, не хотел связывать себя обещанием.

— Я понимаю, — сказал майор, — такую тайну не сохранить… — Он нахмурился: еще землетрясения ему не хватало. Он спросил серьезно: — А может, удастся обойтись без землетрясения?

— Вряд ли, — также серьезно ответил Отар.

Вернулся шофер с талонами. Мы снова залезли в машину.

— Счастливо, — сказал майор и добавил: — Землетрясение — это стихийное бедствие, и никто не виноват. Но если о нем знаешь заранее, то несешь ответственность…

И он был человеком, который нес за это ответственность.

КНЯЗЬ УРАО КАО

У моей матушки сидел отец Фредерик, ее духовный наставник и друг. У них сохранились сентиментальные отношения с тех времен, когда молодой Фредерик появился в наших краях распространять слово божие, и моя мать, тогда еще девушка, стала одной из наиболее преданных прозелиток в округе. Я подозреваю, что мама была влюблена в молодого иностранца — его фотография тех лет, умеренно аскетичная, висит в ее спальне.

Я не стал приближаться к старым друзьям, чтобы не подвергаться ритуалу приветствий, а с порога розовой гостиной информировал маму, что жду к вечеру гостей и полагаю, что ей не стоит выезжать сегодня в город: новая власть еще не установилась, в любой момент может начаться сопротивление, даже стрельба, на что мама ахнула, а отец Фредерик сообщил, что слушал радио из Бангкока и там говорилось, что правительственные войска застряли в южной провинции. Я знал министра внутренних дел и не верил в серьезность его сопротивления. Старый миссионер разбирался в людских грехах, но ничего не понимал в политике. Я решил подбросить ему приманку.

— Я слышал, что есть какой-то перст судьбы в том, что самолет, везший нового комиссара, разбился.